Н.Чернова  — Как создается балет.

     Почти к семидесятилетию одного из крупнейших наших балетмейстеров, Касьяна Ярославовича Голейзовского, на экраны вышел небольшой тридцатиминутный фильм «Размышления о балете» (Автор сценария Леонид Жданов. Режиссер-оператор Юрий Альдохин. «Центрнаучфильм», 1966).

Авторы его сделали Голейзовского главным героем и одним из создателей самого фильма. Но в фильме этом как бы сместилось само понятие главного героя — здесь каждый главный и каждый часть ансамбля. Так же как и герои, переплелись в этой картине самые разные, давным-давно установившиеся жанры, и сценарные и кинематографические. Герой «Размышлений о балете» и сам Голейзовский, и неотрывное от него искусство танца с его поэзией и трудом, и каждый из участвующих артистов, и их педагог Марина Семенова, и даже та незнакомая нам танцовщица, которая во время спектакля в наряде сильфиды медленно и устало прошла за кулисами среди обломков декораций. В этом фильме предстает жизнь, немыслимая без танца.

    «Размышления о балете» можно назвать творческим портретом балетмейстера, но это одновременно и популярная картина о том, как понимать искусство танца. Это фильм можно было бы озаглавить: «Как создается балетный спектакль» и «Молодежь Большого театра»; ему можно было бы придумать еще одно название, и каждое имело бы право на существование. Н это, скорее, были бы темы фильма, а жанр его все же определен ясно и точно. Это действительно размышления о балете, размышления вслух об искусстве танца, о видении мира, пропаганда очень индивидуального творческого кредо балетмейстера. Касьян Голейзовский раскрывает себя в фильме художником, мыслящим в вековых традициях русского искусства: он здесь одновременно проповедник и популяризатор. Жанр творческого кинопортрета неплох сам по себе, и мы видели немало интересных фильмов об актерах театра. Фильм популяризаторский, поясняющий искусство необходим, и мы знаем, каким способом он пользуется; так же как и хроника, где зрители видят отрывки из спектаклей, выступления в них молодых наших танцовщиков. Но, как правило, в этих фильмах, разъясняющих, порой поучающих, искусство уходит куда-то за экран, сменяется его иллюстрацией, хрестоматийными формулами — ни живого дыхания театра, ни живых его людей на экране не остается, как не остается уважения к зрителю, которому самые привычные вещи разжевываются, словно младенцам. И все это иногда еще называется не просто научно-популярным фильмом, а как-нибудь иначе — например, «кинобалет» (для того чтобы кино с балетом «скрестить», в съемки отдельного танцевального куска вводятся крупные планы, условный язык классики перебивается эпизодами чисто бытовыми...). «Размышления о балете» — фильм, как уже говорилось, научно-популярный. С научно-популярным кино авторы его и вступают в своеобразную полемику. Во-первых, здесь авторы, поясняя, ничего не разжевывают — наоборот, они настолько доверяют зрителю, что создают фильм без сюжета, — считают, что если довериться ходу мысли художник поведет зрителя за собой.

     Во-торых, фильм сделан без дикторского текста в том смысле слова, как мы привыкли его понимать, — текст звучит за экраном, почти не умолкая, перебивается музыкой, иными голосами — это размышляет вслух, комментирует, полемизирует сам то появляющийся перед нами, то уступающий место другим героям фильма Касьян Голейзовский. Вот эти размышления вслух и придают фильму удивительную непринужденность, свободу. Они становятся и выражением творческого манифеста Голейзовского.

     Для балетмейстера на протяжении всего его многолетнего творческого пути мерой вещей, мерой искусства всегда был и остался до сих пор человек — его эмоции, его настроения, его впечатления от мира. Поиски способов самовыявления человека — главная цель Голейзовского-художника. Дать возможность выявиться, раскрыться Голейзовскому в новом для него виде пластического искусства — в кино — поставили себе задачей авторы фильма и этим как бы сомкнулись в своих творческих устремлениях с самим героем фильма.

     В самом начале картины, когда старейших балетмейстер медленно идет по лесу с автором сценария Леонидом Ждановым, Голейзовский говорит, что искусство танца возникает из ассоциаций. И без них оно, вероятно, немыслимо, как всякое иное искусство, добавим мы. Сам фильм, построенный по принципу ассоциаций, оказывается ярчайшим тому подтверждением. Мысли хореографа переходят от березок, как бы танцующих на лесной полянке при солнечном свете, к возникающим, как белые стволы деревьев, девичьим фигурам балета «Весна священная», поставленного в Большом театре молодыми хореографами Натальей Касаткиной и Владимиром Васильевым.

     Разворачиваются перед нами сцены спектакля, а за кадром продолжает слышится голос Голейзовского: он дает свою, личную оценку творчеству молодых балетмейстеров. В главной партии в этом балете выступают юные Нина Сорокина и Юрий Владимиров. И Голейзовский, объясняя, почему постановщики подняли своих героев на пальцы, как раз в тот момент, когда герои на пальцы встают, переходит непосредственно к рассказу об искусстве Сорокиной и Владимирова, потом Наталь Бессмертновой, потом своего любимца Владимира Васильева. Так на потоке ассоциаций написан текст фильма. Такими же непринужденными, невымученными, непридуманными выглядят съемки. Да они и действительно здесь непринужденны — скрытая камера, синхронная запись в фильме использованы широко. Эта непринужденность, несмотря на некоторые огрехи (так, с чисто профессиональной точки зрения иногда становится обидно за «обрезанные» ноги танцовщиков и др.), — именно непринужденность — и придала фильму обаяние новизны. Ведь главное здесь не то, что на экране присутствует сам Голейзовский. Главное, что постановщики фильма передали, а не проиллюстрировали мироощущение художника, раскрыли ход его мышления, передали его видение мира. Поэтому и возвращают нас все ассоциации фильма к мыслям о необходимости свободного, ничем не стесненного самораскрытия каждого художника, потому этот фильм вольно или невольно становится в ряд со всем сегодняшним нашим искусством, которое все больше и больше проявляет интерес к раскрытию человеческой личности. Поэтому получился фильм живым рассказом о живом искусстве.